Танец с саблями — Бежали робкие армяне

«Танец с саблями» — удивительный фильм. Складывается ощущение, что каждый из его авторов, сам по себе весьма примечательный, оказался не на своем месте, их свел вместе злой умысел (причем известно чей — продюсерский) и гонорары. А тут осуждать некого — если в российской киноиндустрии предлагают работу, мало кто имеет возможность отказаться, а тут еще и такой проект, про великого композитора Арама Хачатуряна и тот водораздельный эпизод из его творческой биографии, когда он под гнетом обстоятельств и в тяжких думах внезапно чуть ли не за ночь сочинил великий «Танец с саблями», настолько общеизвестный, что вы его сможете без труда напеть из него начальную мелодию, если попытаетесь.

Узбекского, но сейчас уже куда больше российского режиссера Юсупа Разыкова давно знают посетители фестиваля «Кинотавр», но это, понятно, круг лиц весьма ограниченный. Ситуация начала исправляться в последние годы, когда он снял подряд два удивительных полных метра — «Турецкое седло» и «Керосин». Это фильмы с микроскопическими бюджетами, произведенные в Ярославле, городе, который за последнее десятилетие стал самой удобной площадкой для московских съемочных групп. Разыков находит возрастных актеров, которые в его картинах на старости лет дебютируют в удивительных ролях. Стиль Юсупа можно было бы описать так: если бы Дэвид Линч переехал в ярославскую деревню (как в одном известном меме) или хотя бы пригород, то примерно так бы он и снимал. Там чудеса, там бродит по улицам постаревший выживший из ума гэбист и выдумывает прохожим преступные судьбы, там старуха превращает бандитов в нефть посредством окунания в дождевую бочку, чтобы по заветам помершего мужа сделать из нее керосин и зажечь с его помощью олдскульный светильник, и так далее. К сожалению, это все не имеет никакого отношения к «Танцу с саблями» (но не рассказать об этих картинах я не мог — когда еще представится повод; «Турецкое седло» есть на ivi, кстати). Очевидно, Разыкова на проект позвали из соображений региональности (Восток — дело тонкое) и как покладистого режиссера, которому нужна работа, чтобы подзаработать на ярославские экзерсисы.

Амбарцум Кабанян, артист из труппы мастерской Петра Фоменко (если кто не видел их спектакль-блокбастер «Сон в летнюю ночь», доберитесь, он там чудно Филострата играет), прекрасен, если честно, в любой роли, его почти что балетная пластика и приятная жеманность завораживают. К несчастью, он портретно на Хачатуряна совершенно не похож, что на самом деле в случае изобретательного байопика было бы неважно. Но опять же, не совсем очевидно, как картинная артистичность Кабаняна, которая выгодно выделяет его на сцене и вот теперь в кино (его, кстати, преступно мало снимают, так что вдвойне рады за Амбарцума), подчеркнула бы его в образе Хачатуряна, композитора, а представители данной профессии в целом не обязаны отличаться внешностью.

Все эти люди оказались не в том месте не в то время. «Танец с саблями» характеризуется этим же, то есть несоответствием, если конкретно — категорическим несоответствием экранного изображения торжественного момента и, собственно, торжественности этого самого момента. Говоря проще: Хачатурян на наших глазах должен совершить чудо, изобрести из ниоткуда гениальную мелодию, записать ее, пока ему в уши напевает Господь Бог, не меньше. Что же мы видим?

Авторитетное кинопрокатное издание Screen International даже одно время грозило «Танцу с саблями» попаданием в какой-нибудь из конкурсов Канн, но потом им, видимо, удалось ознакомиться с производственными материалами, и картина из прогнозов пропала, а потом, конечно, ни в какие программы не влезла. (Не могу не упомянуть для колорита, что я в итоге смотрел этот фильм на ереванском же фестивале с чудесным названием «Золотой абрикос». Армения, кстати, больше всего на свете гордится именно своими музыкантами и певцами — например, в самом центре Еревана, у гигантского фонтана стоит огромный памятник Шарлю Азнавуру.)

Так вот, могу понять авторов Screen International: они увидели, что лучше бы не видеть никому — российское ТВ. «Танец с саблями» изначально задумывался как сериал, но потом был незадачливо сужен до (теле)фильма, который почему-то вышел в прокат. Прежде, чем наконец спасти нас и вписать таки ноты в тетрадь, Хачатурян на экране должен немало помучиться. Как известно, Арам на момент написания оперы «Гаянэ», куда входит и пресловутый «Танец», жил в эвакуации на Урале — на дворе Великая Отечественная война. Обстановка не самая подходящая для выходца с югов, и нам это продемонстрируют. Еще мешает партийное начальство, которое все приходит и чего-то требует от творца. Хачатурян быстрым шагом идет по ряду обязательных знакомых знаменитостей — встречает скрипача Ойстраха, коллегу-композитора Шостаковича — долго гуляет по бедненько обставленным пейзажам, показывает нам нищету и жизненные тяготы тыла и наконец ко всеобщей радости идет писать проект, а то дедлайны уже горят. Многочисленные красочные флешбеки призваны показать нам, как композитор, собственно, все придумал: он вдохновлялся воспоминаниями из детства, проведенного в горах. Несложно было догадаться до этого самому, послушав музыку: сам «Танец с саблями» Хачатуряна — весьма колоритный, решительный и торжественный, радостный и суровый, удивительный и неповторимый; та классическая музыка, которая нравится и совсем маленьким еще детям, и седобородым старикам. 

Налицо традиционные жанровые стопоры-клише, свойственные байопикам: схематичность, излишняя биографичность, наполненность периферийными мизансценами, которые сами по себе ничего не значат, лишь тянут время. Кроме того, сильно мешает тот факт, что Хачатурян свое великое произведение действительно просто взял и написал, это чертово чудо, рождение искусства на свет, разобрать механизм вдохновения попросту невозможно, на этой божественной тайне все и зиждется. И о чем тут снимать полный метр? Разыков тщетно ищет содержание, Кабанян это все упорно играет.

И все же в «Танце с саблями» иногда прорывается что-то: разыковская странность — но недостаточно и неловко порезанная, словно над плечом Юсупа, как над арамовским, стояли представители КПСС; кабаняновская почти что противоестественная притягательность — пусть она не в кассу и не по теме; фирменная советская обреченность всякого автора, которую, впрочем, куда успешнее проиллюстрировал режиссер Герман в недавнем «Довлатове», с которым «Танец с саблями» отчасти созвучен. К сожалению, заметят все это лишь внимательные исследователи, для остальных же и «Турецкое седло» окажется хардкором. Такова доля творца: иногда получается «Танец с саблями», как у Хачатуряна, а иногда — как у Разыкова, и природу этого никакой фильм не объяснить не в силах.