Триерикон #2: Элемент преступления

Мы продолжаем разговор о творчестве самого эксцентричного режиссера современности Ларса фон Триера совместно с пабликом «Хорошее кино от Ивана Афанасьева». И сегодня диалог зайдёт о первом полнометражном фильме режиссера. Да, мы до этого разбирали «Картины освобождения», но его нельзя назвать дебютом в полном смысле этого слова – ему не хватило немного хронометража, чтобы назваться первым полнометром.

Итак, с терминологией разобрались, теперь посмотрим, что же вложил Триер в первый фильм так называемой «европейской трилогии» – «Элемент преступления».

В неназванной европейской стране загадочный маньяк убивает продавщиц лотерейных билетов. Для расследования этого странного дела из Каира вызывают не менее загадочного следователя Фишера (британца по национальности, разумеется). Он тут же направляется к своему наставнику, который ранее написал еще более загадочную книгу «Элемент преступления», посвященную расследованию дела о другом маньяке, почерк которого подозрительно напоминает их «пациента». Постепенно Фишер, проникая в систему расследования, описанную в труде учителя, теряет связь с реальностью.

Впрочем, это все может быть и неправдой, потому что с самого начала следователь находится под гипнозом, и весь фильм – это большой флешбэк, рассказанный героем под чутким руководством психиатра, на прием к которому Фишер пришел. Впрочем, есть и другая версия, что на самом деле детектив настолько поехал кукухой от увлечения «Элементом преступления», что сам и стал тем самым убийцей и идет по собственному следу. А еще не исключено, что он не просто маньяк, а ученик маньяка, убивавшего ранее и который просто учит последователя по собственному учебнику. Но окружающий Фишера мир, больше похожий на постапокалипсис в духе городов из Fallout, чем на старушку-Европу, также навевает на мысль о том, что на самом деле Фишер просто сбрендил и теперь замкнут в мире вечного расследования этого странного дела.

Да все может быть. Прелесть «Элемента преступления» как раз в том и заключается. Второй фильм сам будто вводит зрителя в гипнотический экстаз от созерцания довольно жутких картин, которые сейчас бы окрестили модным словом «неонуар». Причем с примесью хорошего такого сюрреализма и пропитанный постмодерном, как горьким сиропом. Метод учителя Фишера основан на «вживании» в роль преступника, когда следователь, подобно актеру, воссоздает жизнь и мышление маньяка, чтобы предугадать его будущие действия и понять логику. Триер, любитель эпатажничества, вводит эту условную игру в мир своего фильма, пропитанный отсылками к тому и этому на всех уровнях.

Начало фильма с мертвым ослом – это совершенно недвусмысленная отсылка к «Андрею Рублеву» обожаемого Триером Тарковского. Долгие проезды камеры над рекой, дно которой покрыто всякой гадостью – это прямые цитаты из «Сталкера». Эстетика ржавого постапокалипсиса – это совершенно очевидный привет «Письмам мертвого человека» Константина Лопушанского. Наличие «роковой женщины» в сюжете, хотя и не вполне традиционной (азиатка Ким), отсылает к классическому нуарному детективу. Ощущение Европы, как чего-то ужасного (более того, страна, где происходит действие, более всего напоминает Германию времен разделения Берлинской стеной) – это все заигрывание с немецким экспрессионизмом в духе «М убийца» Фрица Ланга. А сепия, иногда переходящая в более яркие оттенки, напоминает эксперименты с изображением Виктора Шестрема, одного из любимых режиссёров Ингмара Бергмана, который, в свою очередь, является любимым режиссером Ларса фон Триера.

И весь этот каскад многослойного замороченного сюжета, тонны отсылок, под которыми, правда, довольно тяжело углядеть позицию автора, «съедается» далеко не за один раз. Триер просто взял все, что нравится лично ему и пропустил через сито своего собственного трагичного восприятия мира, и результат можно переосмыслять с каждым новым просмотром. Постапокалиптическая Европа, являющаяся зрителю в качестве плода больного воображения героев, фигурирует в качестве декораций для кинематографического становления режиссера и в двух последующих фильмах из так называемой «трилогии Е». Можно сказать, что в этом хитросплетении понадерганных отовсюду приемов судорожно пытается зародиться фирменная триеровская меланхолия, которая пока не может пробиться через толщу экспрессивных упражнений в режиссуре и тонет в «крутом» детективе и триллерной начинке. Но в пассивном желании главного героя подчиниться психиатру, чтобы избавиться от давящей на мозг мигрени, можно усмотреть желание самого Триера высвободить творческую энергию, которая буквально разрывает его голову изнутри. Только для режиссера психиатром является кино. А «Элемент преступления» есть невысказанная (и пока еще не диагностированная) боль, зафиксированная камерой.


Мы обитаем в Яндекс.Дзене, попробуй. Есть канал в Telegram. Подпишись, нам будет приятно, а тебе удобно 👍 Meow!