Зеленая книга — Сказки Юга

Настоящие 60-ые в США по-иному как «черной полосой» и не назовешь. Начавшиеся до этого активные протестные движения против расовой дискриминации закончились убийством их главного идейного лидера Мартина Лютера Кинга в 1968, и это ознаменовало лишь начало серьезной борьбы, а не её победный итог. Где-то там же, между 1962 и 1963 годом, сын итальянских эмигрантов и бывший военный Тони Валлелонга по прозвищу «Tony Lip» (Тони Болтун), успешно работавший вышибалой в местных клубах и ресторанах своего родного Нью-Йорка, нанимается богатым и талантливым музыкантом Доном «Доком» Ширли в качестве водителя, супервайзера и телохранителя для двухмесячного музыкального тура.

Правда, в привычном понимании, туром это назвать сложно, ибо в эпоху легитимности законов Джима Кроу (ограничивавших в правах чернокожее и индейское меньшинства) далеко не во всех штатах даже такому одаренному музыканту будут рады. Поэтому их третьим неразрывным спутником станет заветная «Зеленая книга» («The Negro Motorist Green Book») — заботливый рукописный путеводитель для чернокожих, оберегающий своего обладателя от мест, где его же права и ущемляют. Ах да, совсем забыл, Дон Ширли был действительно чернокожим, и здорового человека это заботить не должно даже в контексте данной истории, и что отраднее, это в последнюю очередь заботит режиссера данной картины Питера Фаррелли.

Главное, что удалось «Зеленой Книге» — не стать очередным скучным нравоучением о вреде расовой дискриминации (да и любой другой), даже несмотря на основную проблематику, скрыто вынесенную уже в названии, и историческую предпосылку. То есть, с одной стороны, она смотрит сразу шире на проблему. Фаррелли обращает наше внимание на любое проявление гетерономии и ксенофобии будь-то расизм, гомофобия или же непримиримость людей из разных социальных слоев и имеющих разные интеллектуальные способности. Проще говоря, на вообще любой конфликт между нами, дай только повод и причину. С другой стороны, Фаррелли, используя  нарратив роуд-муви, где главные герои из неприятелей по дороге становятся друзьями, старается найти ответ на вопрос: откуда же в нас столько ненависти к ближнему своему, откуда все эти укоренившиеся стереотипы, что заставляют постоянно дергать коробку передач, подстраиваясь под ситуацию, а не беззаботно ехать с открытым верхом и не думать ни о чем?

Так, в одном из мест, где Дон Ширли собрался давать небольшой светский концерт, ему отказывают в совместном времяпрепровождении за ужином, объясняя это нерушимыми традициями белого населения штата, где исключением не станет даже богатый и почитаемый музыкант. Тогда не выдержит даже Тони-Болтун, в чьи обязанности входит обеспечение всех удобств клиента, и на попытку переубедить метрдотеля ресторана силой он получит лишь боязливый отказ, подкрепленный все той же песней про традиции. Получается, что нами руководят лишь конвенциональные правила и бесполезные стереотипы. И в обществе, где их же и придумали, они работают как удав — попытка им что-то противопоставить и сопротивляться, обездвиживает все больше. Но как только вы плюете на любые никчемные нормы и каноны в том обществе, где этих норм никогда и не придерживались, дышать сразу становится легче и свободнее. Фаррелли задорно и остроумно подчеркивает и данную мысль в, пожалуй, самой миловидной сцене с поеданием крылышек Kentucky Fried Chicken, где весь этикет и правила исчезают также быстро, как объедки курицы, нагло вылетающие из окна несущегося кадиллака Тони.

Постепенно возникающая гармония во взаимоотношениях и мировосприятии Тони Валлелонги и Дона Ширли формируется при отказе обоих от устоявшихся стереотипов о друг друге. Тони в общем-то, не сразу примиряется с ролью, как ему кажется, слуги для светского льва. Ровно как и его легкая неприязнь к чернокожему населению. В самом начале, он брезгливо выбрасывает в помойку два стакана, из которых пару минут назад пили два афроамериканца, ремонтировавших стену на кухне. А через два месяца он уже радушно принимает Дока на рождественский сочельник в кругу своей семьи. Док же напротив, брезгливо относится к легкомысленной натуре такого диковатого невежды, как Тони, которому любая культурность и этичность что в еде, что в разговорах, чужда и не знакома. И только со временем, он найдет в этом что-то дерзкое и неправильное, что самому ему так и не хватало. Но помимо принадлежности к разным социальным слоям, есть одно очень важное фундаментальное отличие как в них самих, так и в людях в принципе, так честно подмеченное Питером Фаррелли. Наше неумение считаться с мнением, укладом жизни, культурой, привычками других, как и с любыми другими отличительными от нас самих чертами. Видно, в этом авторитаризме и эгоцентризме и заключается вся соль бед, проложивших дорогу к любого рода ксенофобии. Но пока одни машут кулаками, доказывая, что они тут цари и боги, выпячивая напоказ свою непреклонность ни перед кем и ни перед чем, другие, с гордо поднятой головой, сохраняют и собственную уникальность и достоинство. А дураки? Дураки когда-нибудь устанут драться, а их глупость и ее последствия предстанут перед нравственным судом.

Никакие воинственно настроенные движение даже против расизма в Америке так ни к чему и не привели во время пика данной проблемы. Достаточно вспомнить и партию Черных Пантер, активно выступавших в свое время за подавление любыми методами агрессии против чернокожего населения, и массовые беспорядки в Лос-Анджелесе в 1992 году, чьи предпосылки тоже лежали в несправедливости к чернокожему населению и последующей мстительной агрессии, вымещаемой на любого подвернувшегося белого. По сему, персонаж Дона Ширли и есть тот самый человек, с высоко приподнятой головой, чья единственно возможная неприкосновенная философия — гуманизм. И даже несогласный с ней по началу Тони, со временем приходит к осознанию, что даже тут его кулачные способности вышибалы только портят. Гуманизм — одно из главных ценностей «Зеленой Книги», которое проходит проверку лишь временем.

Но и нельзя не заметить и то, с каким невероятным оптимизмом Питер Фаррелли рассказывает об общечеловеческих конфликтах, изящно маневрирую между драмой и комедией, где нет места односложным чувствам, где ритм повествования — это не идеально выверенная формула по академичному сценарию, а искренний лихой вайб старого доброго приключенческого жанра. «Зеленая Книга» максимально непохожа на его предыдущую фильмографию, которую он делил со своим братом Бобби Фаррелли. К ним обоим, никогда особо-то серьезно и не относились, их картинам был всегда присущ либо немудреный слегка искусственный сентиментализм либо легкомысленность и пошлость сугубо комедийных проектов. Но что точно выходило за их привычные рамки, так это радикально пошлейший и недооцененный «Муви 43» (чей градус юмора и абсурда заставляет многих его причислять к жанру «Так плохо, что хорошо») и обманчиво веселый легкомысленный «Тупой и еще тупее» (чей статус сейчас приобрел культовость). Интересно, что и «Книга» и «Тупой и еще тупее» это то самое роуд-бади-муви, чьи сюжетные приемы схожи в примирении конфликтов двух, с одной стороны, разных, с другой — похожих пассажиров. И при этом, обе картины диаметрально противоположны по мироощущению, ибо несмотря на общую легкость и жизнерадостность, дебютная работа заканчивается на куда более печальной ноте, нежели воодушевляющий конец «Зеленой книги».

Получается, что на данный момент это и есть две основные работы братьев Фаррелли, где они смогли лучше всего передать две важнейшие темы, как в американском кино, так и в их собственном творчестве — выброшенные за борт судьбой одинаково неудачливые маргиналы, едущие на встречу американской мечте, и совершенно друг к другу противоположные по всем пунктам незнакомцы, едущие за вдохновением, послав на все три буквы эту чертову «белокожую» Америку. Все что находится между ними в творчестве Фаррелли — легкомысленное нечто, создающее лишь легкоузнаваемый шарм, но совершенно необязательный. Правда ирония — злая тетка, и то, что удалось им обоим, в конце пути удалось лишь одному из них. Но тут уж, поживем увидим.

«Зеленая Книга», слава богу — тот фильм, который не учит вас жить и не читает мораль. В эпоху в большей степени либерально настроенного общества, когда все эти темы ксенофобии уже рассказаны-пересказаны тысячу раз, картина Питера Фаррелли занимает место лишь, как напоминание о настоящей дружбе, коей никакие стереотипы не помеха, о важности сохранять достоинство даже перед лицом того страшного мира, где еще остались (и никуда не денутся) дураки, и недопустимости агрессии с любой стороны. А есть и те вещи в ней, которые не способен передать ни один текст, ни один отзыв или возглас в ее сторону. Удивительная магия кино, перед которой все эти даже важные темы, кажутся всего лишь каркасом и довеском для одного из самых обаятельных фильмов Оскаровского сезона. И кто бы мог подумать, что на такое способен человек, придумавший «Муви 43», шутку про исчезающую сперму и вечный гэг со страдающим диареей Джеффом Дэниелсом.


Мы обитаем в Яндекс.Дзене, попробуй. Есть канал в Telegram. Подпишись, нам будет приятно, а тебе удобно 👍 Meow!