Мы продолжаем разговор о творчестве самого эксцентричного режиссера современности Ларса фон Триера совместно с пабликом «Хорошее кино от Ивана Афанасьева». И сегодня диалог зайдёт о заключительной части трилогии «Е», после которой о Триере всерьез заговорили как о новом классике — «Европа«.
Американец с немецкими корнями Леопольд Кесслер приезжает в оккупированную союзными войсками Германию, лежащую в руинах. Он устраивается проводником поезда и влюбляется в Катарину, миловидную девушку, которая на деле состоит в подпольной нацистской группировке “Вервольф”. Однажды она передает ему бомбу и просит того взорвать поезд с “предателями” страны. Внутренний гуманизм героя вступает в конфликт с желанием наказать тех, кто виновен в случившемся апокалипсисе Европы. Но, как говорит один из персонажей фильма, “в Германии нет невиновных”.
Третий полнометражный фильм Триера и третий в “европейской трилогии” завершает “ученический” период режиссера, когда тот (почти) слепо копировал элементы стиля своих кумиров. “Европа” — фильм уже не школярский, а выверенный, профессиональный и доказывающий, что его создатель не просто так занимался подражанием Тарковскому, Дрейеру, Бергману и Шёстрёму. Своеобразный “экзамен на зрелость”.
Отсылающий при этом нас к самой первой, самой незрелой работе Триера, показанной большой публике — “Картинам освобождения”. 9 лет потребовалось Ларсу, чтобы донести до зрителя всю ту же мысль, но в должном объеме. Пользуясь фирменным приемом всей “европейской трилогии”, режиссер “на счет десять” погружает зрителя в апокалиптическую среду, где люди делятся на оккупировавших и оккупированных. Мир — это большая арена для битвы Добра и зла, на которой гуманистам нет места. А Европа — это очаг заражения злом.
Снова возникает подспудный мотив предательства всех всеми — но на этот раз мучеников нет: главный герой, поддавшийся эмоциям, виновен в измене собственным идеалам, которая также была подспудно навязана ему женщиной, которой он верил. Сражающиеся за свои идеалы члены “Вервольфа” на самом деле просто террористы, по вине которых гибнут люди. Но террористами они стали по вине оккупации страны союзниками, которые, в свою очередь, вторглись в Германию по вине Гитлера, который также предал свои идеалы, отдав родную страну на растерзание. Всему же этому виной — сама человеческая природа, люди греховны по своему определению, и зло, как говорит один из персонажей “Элемента преступления”, сродни бактерии, которая обязательно проявит себя в подходящей среде.
Так и происходит с Леопольдом, который становится террористом вопреки собственным убеждениям. Но произошло ли это с ним на самом деле, или же он просто образ, как антитеза тем “картинам освобождения”, которые существуют лишь в идеалистическом мышлении гуманистов? Сам образ Европы, поданной через черно-белую гамму, замаскированную под почти что хроникальные кадры, вкупе с голосом рассказчика за кадром навевает мысли о сновидении, страшном кошмаре о прошлом, с помощью которого Триер возвращает зрителя к истинной сущности человека. Гуманизм — иллюзия, а кино в роли человеческого воспоминания провозглашает, что “все виновны”.
Лишь одна вещь отделяет человека от животного — память. Память о страшных конфликтах, временах оккупации самого большого континента, человеческом предательстве и жертвах людей. И “Европа” — это как воспроизведенная заново страница истории человечества, которая вся соткана из войн, смерти и разрушений. Пессимистичный взгляд Триера на людскую природу будет впоследствии трансформироваться и обрастать дополнительными сегментами, зачастую отвергающими саму суть существования организма-носителя. Но в этом фильме мы видим постулат о том, что обращение к прошлому — как сеанс гипноза, во время которого пациент не излечивается, а только лишний раз убеждается в собственной обреченности.
Мы обитаем в Яндекс.Дзене, попробуй. Есть канал в Telegram. Подпишись, нам будет приятно, а тебе удобно 👍 Meow!
